Байки старого мельника 3.0 - Александр Ралот

– Значит, домой, в отпуск, собрался. В море купаться будешь, винцо холодненькое потягивать, – начальник крутил в руках моё заявление об очередном трудовом отпуске, – А нам сирым, здесь сидеть, местное пойло хлебать и по пустыням, аки люди Моисеевы, скитаться.

Я молча слушал его монолог и гадал, подпишет заявление или нет. Если нет, то пойду в отпуск зимой. В море, конечно, не покупаешься, но с вином знаменитого завода Абрау-Дюрсо будет полегче. Сейчас в разгар лета 1980 года, его даже на Кубани днём с огнём не сыщешь. Желающих испить драгоценный напиток много больше, чем мощностей его старинных производственных цехов. А уж привести с юга России такой сувенир, так это всё равно что чего-нибудь в государственную лотерею выиграть.

– Ты, меня слушаешь или нет? – вернул меня на грешную землю голос начальника. – Ты ведь должен меня понять, таким «соплякам» как ты, то есть таким молодым сотрудникам у нас отпуск летом предоставлять не принято, не по понятием это. Летний отпуск ещё заслужить надобно, долгим и тяжким трудом на благо нашего родного Узбекистана. А у тебя на сегодняшний день какой тяжкий труд прослеживается, а?

– Так я того, по командировкам безропотно мотаюсь, в самые дальние кишлаки забираюсь, – робко пытался возразить я.

– Ещё бы ты роптал, мальчишка. Тебе государство квартиру дало, двухкомнатную, между прочим, опять же зарплату положило, не по годам приличную. Короче, заявление твоё я подпишу, но учти только в виде исключения, потому как очень я ваше тамошнее вино уважаю. Ты меня хорошо понял? Поедешь на море, от меня заводу имени Абрау-Дюрсо привет передавай и не менее двух раз, усёк? Ступай в архивно-хозяйственный отдел, пусть тебе там с билетами подсобят, скажи, что я лично просил. Иначе ты в авиакассе нашенской весь свой отпуск в очередях и простоишь. Шеф раскатисто расхохотался своей же шутке.

***

И вот я дома, в своём родном и любимом Краснодаре. Солнце ласковое, тёплое, ветерок по утрам с реки Кубани прохладой веет. Народу в городе тьма-тьмущая, все спешат далее к Чёрному морю поскорей добраться.

Штурмом берём автобусные и железнодорожные кассы, ну а заодно и винные магазины, чтобы, значит, после долгого стояния в очередях за вожделенными билетами, культурно так отдохнуть в парках и скверах.

Отпуск мой летит. День за днём проходит, а я двух заветных бутылочек шампанского Абрау-Дюрсо никак раздобыть не могу. Все мои друзья и знакомые сочувственно пожимают плечами. Мол, и рады помочь тебе, горемыке, но его даже в ресторанах нет. Вообще до нашего города практически ни одна бутылка не доходит. Вот, если хочешь, возьми пару бутылок ставропольского игристого, «Машук» называется. Неплохое винишко, более ничем тебе помочь не можем.

Я представил, каким взором посмотрит на меня начальник, вздохнул и взял то, что предложили.

В Краснодаре у меня не было никакой возможности обратиться в заботливый архивно-хозяйственный отдел, а посему вставал я в пять утра, совершал утреннюю пробежку до вожделенной кассы любимого и единственного «Аэрофлота», где и проводил практически весь день в надежде купить обратный билет до Ташкента. К самому концу отпуска муки мои увенчались успехом.

Заветным билетом я таки обзавёлся, а элитным кубанским вином – нет. Раздобыл только две пустые бутылки из-под него. Делать нечего, сунул я их в ведро с водой, туда же опустил и ставропольский «Машук». Да здравствует советский стандарт на бутылки для шампанских и игристых вин. Этикетки были переклеены так, что и комар носа не подточит. С внешним видом был полный порядок, а вот как быть с содержанием, его-то так запросто не переклеишь. Бог его знает, какими познаниями мой шеф в этой области обладает. Может, он вообще в молодости в должности сомелье трудился, с него станется.

***

В общем, прилетел. В родную контору пришёл, и бутылки, как и полагается, при закрытых дверях вручил. Поведал о своих мытарствах по их добытию в самых что ни на есть ярких тонах. После чего попросил распить сей дефицит с родным коллективом, втайне надеясь, что в таком случае шефу не так много достанется, и он с малой толики не сможет распознать подмену. Шеф с большой неохотой, но согласился. Своих подчинённых он любил, правда, где-то в глубине своей широкой души.

***

И вот наступил день великого праздника. Республика с великим трудом выполнила план по сбору хлопка. Молодые сотрудники загорелые и уставшие возвращались из ссылки, с дальних хлопковых полей.

Пожилых и сильно семейных наконец перестали по графику посылать на ближние. По такому случаю в конторе был накрыт дастархан. Начальник торжественно поставил в центр стола мой кубанский презент. Резвая молодёжь тут же потянулась откупоривать бутылки, но я оказался проворней. Дал кое-кому по рукам.

– Вы, что, черти этакие, с десерта начинать вздумали? Фу, какие невоспитанные. Шампанское Абрау-Дюрсо только в конце пиршества открывают, это всё равно что обед с мороженого начинать.

Народ нехотя согласился со мной и наполнил бокалы обычными, традиционными напитками. После третьего (или пятого) тоста шеф сам взял запотевшую бутылку, хмыкнул и сказал коротко:

– Пора. Терпеть более нету мочи.

У меня перед глазами появились иллюстрации к произведению Данте Алигьери, ну того самого, где про круги ада сказывается. После длинного и витиеватого тоста все дружно приняли на грудь. В комнате повисла тишина. Я боялся, что всем будет слышно, как стучит моё сердце, забравшееся куда-то в пятки. Шеф поставил бокал на стол и коротко произнёс:

– Не распробовал.

На дне второй бутылки ещё что-то оставалось. Короче, на бокал ему вполне хватило. Все дружно перестали закусывать и ждали начальственного вердикта.

– Н-да. А прав оказался наш кубанец. Такое вино смаковать надобно, точно подметил мальчишка, десерт это. И никак иначе. Умеют же там винцо делать, душу советского человека порадовать.

Моё сердце быстренько вернулось на своё место. А начальник продолжал:

– Тут у меня самого скоро отпуск намечается, так я того, прямиком в этот посёлок Абрау-Дюрсо смотаюсь. Уж я там этим десертом вдоволь напотчуюсь.

После этих слов в моей захмелевшей голове пулей пролетела мысль:

«Мне горемычному, завтра же заявление об уходе написать или, может быть, опять обойдётся?»

Восемь «Киевских» тортов

– А ты в Киеве бывал? А на Украине вообще? Нет? Ну вот и славно. Фамилия у тебя понимаешь, вполне подходящая. Как там у них говорится, зараз за своего хлопца сойдёшь. Короче, тут разнарядка пришла. Надо кого-то послать в этот самый Киев по обмену опытом.

Я бы, конечно, и сам в этакую тьмутаракань смотался. Горилку, тамошнюю попил, да кто же вами, чертями этакими, руководить в моё отсутствие будет. То-то, что некому. Так что давай дуй в бухгалтерию за командировочными. А я пока приказ на тебя накропаю. Что ты на меня уставился? Ступай, радуйся. Чай не в Джизак или Каттакурган посылаю. Да, ещё вот что: не вздумай мне оттуда без торта «Киевского» возвращаться, сразу предупреждаю, отчёт о командировке точно не подпишу, заруби себе это на своем казацком носу. Прояви там свою хвалёную кубанскую смекалку и меня, и, конечно, народ наш управленческий их деликатесом побалуй. Всё. Ступай, устал я от твоей болтовни. Не можешь спокойно и молча начальника выслушать. Ну что за молодёжь пошла.

Мой непосредственный начальник наконец-таки закончил свой монолог и вытер платком вспотевшую лысину.

Видимо, он хотел ещё что-то напутственное сказать, но меня уже как ветром сдуло. Надо же, в сам Киев, в третий по величине город Советского Союза и не в обычную трудовую командировку, когда надо вместе с работягами гайки крутить и станки налаживать, а по обмену опытом. То есть посидел, послушал часок-другой и всё, свободен. Иди, добывай этот самый дефицитный «Киевский» торт. Как он хотя бы выглядит?

***

Гостеприимные киевляне поселили меня, как высокого гостя, в гостинице «Москва», что в самом центре их улицы Крещатик расположилась.

Лето одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года выдалось жарким, даже по их украинским меркам. Благо кафе или столовых на этом самом Крещатике хоть пруд пруди. Хочешь, тебе холодного кваса нальют, а хочешь – сока натурального, фруктового из таких больших колб с вентилем внизу нацедят.

В общем, есть что выпить и чем закусить, только вот этого самого пресловутого «Киевского» торта нигде в продаже нет. На все мои просьбы, если не продать сей уникальный продукт, то хотя бы сообщить, по секрету, конечно, где находится то заветное место, в котором его иногда «выбрасывают» мне в ответ либо строили непонятные гримасы, либо откровенно смеялись.

Наконец я набрёл на кафе, как сейчас, помню «Каштан» именовалось, где в продаже было пирожное и звалось это чудо кондитерского искусства «Киевское». Прочитав название на ценнике, я просиял от счастья.